Отрицающие на словах это начало в своих действиях не могут не призиавать его истинность.
Далее, ошибается ли тот, кто считает, что дело таким то образом либо обстоит, либо не обстоит, и говорит ли правду тот, кто принимает и то и другое вместе? Если этот последний говорит правду, то какой смысл имеет утверждение, что природа вещей именно такова? И если он говорит неправду, а более прав (Комментарий: Здесь принято чтение Bekker’a — Bonitz’a (ho). У Rossʼа и Jäger’а ē ho {более прав, чем тот}) тот, кто придерживается первого взгляда, то с существующим дело уже обстоит определенным образом, и можно сказать (an), что это истинно и не может в то же время быть неистинным. Если же все одинаково говорят и неправду и правду, то тому, кто так считает, нельзя будет что нибудь произнести и сказать, ибо он вместе говорит и да и нет. Но если у него нет никакого мнения, а он только одинаково что то полагает и не полагает, то какая, в самом деле, разница между ним и ребенком? А особенно это очевидно из того, что на деле подобных взглядов не держится никто: ни другие люди, ни те, кто высказывает это положение. Действительно, почему такой человек идет в Мегару, а не остается дома, воображая, что туда идет? И почему он прямо на рассвете не бросается в колодезь или в пропасть, если окажется рядом с ними, а совершенно очевидно проявляет осторожность, вовсе не полагая, таким образом, что попасть туда одинаково нехорошо и хорошо? Стало быть, ясно, что одно он считает лучшим, а другое – не лучшим. Но если так, то ему необходимо также признавать одно человеком, другое нечеловеком, одно сладким, другое несладким (Комментарий: Если человек, который будто бы одинаково что-то полагает и не полагает, в суждениях ценности придерживается вполне определенных взглядов, то точно так же у него должно обстоять дело и с прочими суждениями, хотя бы потому, что без них невозможны и ценностные суждения). Ведь не все он ищет и принимает одинаковым образом, когда, полагая, что хорошо бы, например, выпить воды или повидать человека, после этого ищет их; а между тем он должен был бы считать все одинаковым, если одно и то же было бы одинаково и человеком, и не человеком. Но, как было сказано, всякий человек, совершенно очевидно, одного остерегается, а другого нет. Поэтому все, по видимому, признают, что дело обстоит вполне определенно (haples), если не со всем, то с тем, что лучше и хуже. Если же люди признают это не на основании знания, а на основании одного лишь мнения, то тем более им необходимо заботиться об истине, как и больному нужно гораздо больше заботиться о здоровье, чем здоровому, ибо тот, у кого одно лишь мнение, в сравнении со знающим не может здраво относиться к истине.
Источник: Аристотель. Сочинения в четырех томах. Том 1. Ред. В.Ф. Асмус. Москва, «Мысль», 1976. с. 132-133, 465.
Аристотель, "Метафизика", книга четвертая (Г), глава 4.
#философия@apxaia_ellada
#Аристотель@apxaia_ellada
#Аристотель_Метафизика@apxaia_ellada
